Чудо чудное, диво дивное - Страница 20

Спал ли, не спал Иван-царевич, только наутро пошёл в конюшню. Вывели ему коня неезжалого: двадцать конюхов под уздцы держат; храпит конь, на дыбы становится, из ноздрей пар клубами валит. Сел Иван-царевич на коня – поднялся конь кверху и полетел выше леса стоячего, чуть пониже облака ходячего. Крепко держится Иван-царевич на коне, врезал коню в бока шпоры булатные, а сам бьёт его промежду ушей двадцатипудовой палицей без отдыха. Сбавил конь свою прыть, стал спускаться ниже, а Иван-царевич знай его палицей охаживает. Опустился конь на сырую землю и стоит как вкопанный, весь пеною покрытый, словно мылом намыленный. Отвёл Иван-царевич коня и пошёл к себе в горницу.

Под вечер призывает его к себе морской царь. Сидит он сумрачный, сердитый, голова платком обвязана.

– Ну что, Иван-царевич, объездил коня? – спрашивает.

– Объездил, твоё морское величество.

– Коли так, я своё слово сдержу: выбирай себе невесту.

Иван-царевич выбрал Василису Премудрую, тотчас их обвенчали и на радостях пировали целых три дня.

Счастливо живёт Иван-царевич с молодой женой, только чуется ему недоброе: морской царь на него злобу в сердце держит. Да и соскучился он, стосковался по отцу, по матери, по дому, по родине. Оттого задумал он уйти из подводного царства на Святую Русь и говорит Василисе Премудрой:

– Уйдём-ка мы с тобой, Василиса Премудрая, подобру-поздорову на Святую Русь. Не житьё нам здесь: хочет нас морской царь извести, со света сжить, да и соскучился я больно по отцу, по матери, по дому, по родине.

– Что ж, уйдём! – говорит Василиса Премудрая. – Только знай: будет за нами великая погоня. Разгневается морской царь, догонит нас и предаст лютой смерти, коли мы его хитростью да мудростью не проведём.

Выждали тёмной ночи Иван-царевич с Василисой Премудрою, сели на борзых коней и поскакали что есть духу. А перед тем как сесть на коней, порезала себе Василиса Премудрая мизинчик, капнула по капельке крови в трёх углах своего терема и заперла двери крепко-накрепко. Вот приходят наутро посланные от морского царя, стучатся в дверь и говорят:

– Просыпайтесь! Батюшка вас к себе зовёт.

Отвечает им из угла одна кровинка:

– Рано больно: не выспались.

Ушли посланные; ждали-ждали, опять в дверь стучат:

– Не пора-время спать, пора-время вставать!

– Встаём, одеваемся! – отвечает другая капелька.

Приходят в третий раз посланные:

– Батюшка царь морской гневаться изволит, что, мол, долго спят!

– Сейчас придём, – говорит третья капелька.

Подождали посланные, опять в дверь стучатся; стучали-стучали, да так и не достучались ответа. Выломали дверь, глядь – а в тереме пусто. Доложили обо всём царю; разгневался морской царь и послал погоню великую.

А Иван-царевич с Василисой Премудрой уж далёко-далёко скачут.

– Ну-ка, Иван-царевич, – говорит Василиса Премудрая, – слезь с коня, припади ухом к сырой земле да послушай: нет ли погони от морского царя?

Слез Иван-царевич с коня, припал ухом к земле и говорит:

– Слышу я людскую молвь и конский топот.

– Это за нами погоня, – говорит Василиса Премудрая и оборотила коней зелёным лугом, Ивана-царевича – старым пастухом, а себя – овечкою.

Наехала погоня и спрашивает:

– Эй, старичок, не видал ли ты молодца с красною девицей на борзых конях?

– Не приходилось, люди добрые. Сколько лет пасу на этом месте, ни птица мимо не пролётывала, ни зверь не прорыскивал.

Вернулась погоня к морскому царю с докладом:

– Никого на пути-дороге мы не встретили, ваше морское величество; видели только: старик пастух овечку на зелёном лугу пасёт.

– Что ж вы их, разини, не хватали: ведь это они и есть! – закричал морской царь и послал новую погоню.

Скачет Иван-царевич с Василисой Премудрою на борзых конях.

– Ну-ка, Иван-царевич, – говорит Василиса Премудрая, – слезь с коня, припади ухом к сырой земле да послушай: нет ли погони от батюшки морского царя?

Слез Иван-царевич с коня, припал ухом к земле и говорит:

– Слышу я людскую молвь и конский топот пуще прежнего.

– Это за нами новая погоня гонит, – сказала Василиса Премудрая и оборотила коней деревьями, Ивана-царевича – старичком-священником, а себя – ветхой церковью.

Наехала погоня, спрашивает:

– Не видал ли, батюшка, доброго молодца с красной девицей на борзых конях или пастуха с овечкою?

– Не приходилось, люди добрые; сколько лет служу, сам эту церковь строил, а с той поры ни птица мимо не пролётывала, ни зверь не прорыскивал.

Воротилась погоня и докладывает морскому царю:

– Никого на пути-дороге не встретили, ваше морское величество; стоит только одна церковь ветхая, да в ней служит священник, старичок старенький.

– Что же вы церковь не ломали, старика не хватали, ротозеи: ведь это они самые и были!..

Разгневался морской царь и сам поскакал в погоню.

А Иван-царевич с Василисою Премудрою уж далёко-далёко уехали. И говорит Василиса Премудрая:

– Слезь-ка, Иван-царевич, с коня, припади ухом к сырой земле да послушай: нет ли за нами погони от морского царя?

Слез Иван-царевич с коня, припал ухом к земле к говорит:

– Слышу я конское ржание и топот, точно гром гремит.

– То за нами гонится сам батюшка, морской царь! – говорит Василиса Премудрая и оборотила коней глубоким озером, Ивана-царевича – селезнем, а себя – серой утицей.

Прискакал морской-царь, увидал озеро, а на нём утицу с селезнем, ударился о сырую землю и оборотился коршуном. Стал коршун налетать на селезня с уткою: хочет их убить до смерти. Вот-вот ударит селезня; а тот как нырнёт в воду – ищи его. Хочет коршун утку убить; а утка как нырнёт – только её и видели. Бился-бился коршун, не мог ничего поделать с селезнем и уткою. Выбился из сил морской царь и убрался домой в подводное царство. А Иван-царевич с Василисою Премудрою выждали время и поскакали дальше.