Чудо чудное, диво дивное - Страница 12

– Гуляй хоть три недели!

– Ну, хорошо; вот я отдохну денька два-три, соберусь с силами, тогда и в путь.

Отдохнул южный ветер, собрался с силами и говорит солдату:

– Ну, брат, собирайся, сейчас отправимся; да смотри – не бойся: цел будешь!

Вдруг зашумел-засвистал сильный вихорь, подхватило солдата на воздух и понесло через горы и моря под самыми облаками, и ровно через три часа был он в новом царстве, где жила его прекрасная королевна.

Говорит ему южный ветер:

– Прощай, добрый молодец! Жалеючи тебя, не хочу гулять в твоём царстве.

– Что так?

– Потому – если я загуляю, ни одного дома в городе, ни одного дерева в садах не останется; всё вверх дном поставлю!

– Ну, прощай! Спасибо тебе! – сказал солдат, надел шапку-невидимку и пошёл в белокаменные палаты.

Пока не было солдата в царстве, в саду все деревья стояли с сухими верхушками; а как он явился, деревья тотчас ожили и начали цвести.

Входит он в большую комнату, там и сидят за столом разные цари и царевичи, короли и королевичи, что приехали за прекрасную королевну свататься; сидят да сладкими напитками угощаются. Какой жених ни нальёт стакан, только к губам поднесёт – солдат тотчас хвать кулаком по стакану и сразу вышибет. Все гости тому удивляются, а прекрасная королевна в ту ж минуту догадалась. «Верно, – думает, – мой друг воротился!»

Посмотрела в окно – в саду на деревьях все верхушки ожили, и стала она своим гостям загадку загадывать:

– Была у меня шкатулочка самодельная с золотым ключом; я тот ключ потеряла и найти не чаяла, а теперь тот ключ сам нашёлся. Кто отгадает эту загадку, за того замуж пойду.

Цари и царевичи, короли и королевичи долго над тою загадкою ломали свои мудрые головы, а разгадать никак не могли. Говорит королевна:

– Покажись, мой милый друг!

Солдат снял с себя шапку-невидимку, взял её за белые руки и стал целовать в уста сахарные.

– Вот вам и разгадка! – сказала прекрасная королевна. – Самодельная шкатулочка – это я, а золотой ключик – это мой верный муж.

Пришлось женихам оглобли поворачивать, разъехались они по своим дворам.

...

А королевна стала со своим мужем жить-поживать да добра наживать.

Иван Быкович

Внекотором царстве, в некотором государстве жил-был царь с царицею. Всем бы хорошо было их житьё, да одна беда: детей у них не было. Вот раз помолились они Богу, легли спать и уснули крепким сном.

Во сне им привиделось, что недалеко от дворца есть тихий пруд, в том пруду златопёрый ёрш плавает, коли царица его скушает, родится у неё сын. Проснулись царь с царицею, кликнули к себе мамок и нянек, стали им рассказывать свой сон. Мамки и няньки так рассудили: что во сне привиделось, то и наяву может случиться.

Царь призвал рыбаков и строго наказал поймать ерша златопёрого.

На заре пришли рыбаки на тихий пруд, стали невод закидывать. Раз закинули – ничего не поймали, в другой закинули – опять ничего; в третий закинули – поймали ерша златопёрого. Вынули его, принесли во дворец; как увидела царица, не могла на месте усидеть, к рыбакам подбежала, большой казной наградила; после позвала свою любимую кухарку и отдала ей ерша златопёрого с рук на руки.

– На, приготовь к обеду, да смотри, чтоб никто до него не дотронулся.

Кухарка вычистила ерша, вымыла и сварила, помои на двор выставила; по двору ходила корова, те помои выпила; рыбку съела царица, а посуду кухарка подлизала.

И родилось у всех трёх – у коровы, кухарки и царицы – в один день по сыну-богатырю: у царицы родился Иван-царевич, у кухарки – Иван, кухаркин сын, у коровы – Иван Быкович.

Стали ребятки расти не по дням, а по часам; как хорошее тесто на опаре поднимается, так и они вверх тянутся. Все три молодца на одно лицо удались, и признать нельзя было, кто из них дитя царское, кто – кухаркино и кто от коровы народился. Только по тому и различали их: как воротятся с гулянья, Иван-царевич просит бельё переменить, кухаркин сын норовит съесть что-нибудь, а Иван Быкович прямо на отдых ложится.

По десятому году пришли они к царю и говорят:

– Любезный наш батюшка! Сделай нам железную палку в пятьдесят пудов.

Царь приказал своим кузнецам сковать железную палку в пятьдесят пудов; те принялись за работу и в неделю сделали. Никто палки за один край приподнять не может, а Иван-царевич, да Иван, кухаркин сын, да Иван Быкович между пальцами её поворачивают, словно перо гусиное.

Вышли они на широкий царский двор.

– Ну, братцы, – говорит Иван-царевич, – давайте силу пробовать: кому быть старшим братом, кого другим слушаться.

– Ладно, – отвечал Иван Быкович, – бери палку и бей нас по плечам.

Иван-царевич взял железную палку, ударил Ивана, кухаркина сына, да Ивана Быковича по плечам и вбил того и другого по колена в землю. Иван, кухаркин сын, ударил – вбил Ивана-царевича да Ивана Быковича по самую грудь в землю; а Иван Быкович ударил – вбил обоих братьев по самую шею.

– Давайте, – говорит царевич, – ещё силу попытаем: станем бросать железную палку кверху; кто выше забросит – тот будет старший брат.

– Ну что ж, бросай ты!

Иван-царевич бросил – палка через четверть часа назад упала, Иван, кухаркин сын, бросил – палка через полчаса упала, а Иван Быкович бросил – только через час воротилась.

– Ну, Иван Быкович, будь ты старший брат, чтоб нам тебя во всём слушаться.

После того пошли они гулять по саду и нашли громадный камень.

– Ишь, какой камень! Нельзя ль его с места сдвинуть? – сказал Иван-царевич, упёрся в него руками, возился, возился – нет, не берёт сила.