Чудо чудное, диво дивное - Страница 39

К оглавлению

39

Вот Емеля и говорит:

– По щучьему веленью, по моему прошенью, стань на море против королевских хором для нас дворец лучше королевского.

Проснулся старый король, выглянул в окно, увидал новый дворец и послал узнать: кто такой живёт в нём? Как узнал, что там живёт его дочь, в ту же минуту собрался и поехал к дочери во дворец – а на золотом крыльце встречает его дочь-королевна с мужем, добрым молодцем. Обрадовался старый король, брал дочь с зятем за белые руки, целовал в уста, и сели они за дубовые столы, за званый пир.

...
На том пиру и я был, мёд пил, по губам текло, а в рот не попало.

Яичко

У старика со старухою была курочка-пеструшечка; снесла она под полом яичко в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, яичко упало и разбилось. С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать.

На крик пришёл пастух и спрашивает:

– О чём вы, добрые люди, плачете?

– Как же нам не плакать? Была у нас курочка-пеструшка; снесла она яичко в подполице. Положили мы яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, яичко упало и разбилось.

– Коли так, – говорит пастух, – и я всё стадо распущу!

Разогнал он всё стадо неведомо куда; сел у дороги и заревел. Ехал мимо купец с товаром:

– Чего, пастух, плачешь?

– Как мне не плакать? У старика со старухою была курочка-пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, яичко упало и разбилось. С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, я всё стадо разогнал…



– Эко горе! – говорит купец. – Пропадай мой товар!

И раскидал весь свой товар по полю. Сел у дороги рядом с пастухом и давай плакать. Шёл мимо пономарь:

– Чего, добрые люди, плачете?

– Как нам не плакать? – говорит купец. – У старика со старухою была курочка-пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, яичко упало и разбилось. С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, пастух стадо разогнал, а я весь товар раскидал.

– Батюшки! – говорит пономарь. – Побегу на колокольню – все колокола с горя побью!

Побежал пономарь на колокольню и давай со всей силы в колокола звонить; звонит-трезвонит, а сам горько плачет, слезами заливается. Сбежался со всего села народ:

– Чего ты, пономарь, в колокола бьёшь, а сам горько плачешь, слезами заливаешься?

– Как же мне, добрые люди, не плакать? У старика со старухою была курочка-пеструшечка; снесла она яичко в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, яичко упало и разбилось. С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, пастух всё стадо разогнал, купец весь товар раскидал, а я в колокола колочу, их разбить хочу.

Пошли люди к стариковой избе, сели рядом и давай плакать-голосить. Подошла к ним курочка-пеструшечка.

– Чего, – спрашивает, – вы, добрые люди, плачете?

Отвечают ей люди со всего села:

– Как нам не плакать? Снесла ты яичко у старика со старухою в подполице. Положили яичко на полочку; мышка бежала, хвостиком вильнула, яичко упало и разбилось. С того горя со великого старик стал плакать, старуха – рыдать, внучка – криком кричать, пастух стадо разогнал, купец товар раскидал, пономарь стал колокола бить. Как же и нам не голосить?

Говорит им курочка-пеструшечка:

– Да я уж новое яичко снесла!

Перестал народ голосить, а пономарь колокола бить; купец начал товар собирать, а пастух стадо сгонять; перестала старуха рыдать, а внучка криком кричать, перестал и старик плакать; положил он новое яичко на полочку.

39